Транслит 21

После долгого спора между внутренним устройством и внешними факторами литературы заключается экологическое перемирие. Понимание континуальности среды требует относиться к тексту не как к "автономной" форме или "отражению" условий, но как к сцепленному со своим окружением - ближайшим, медиологическим и более широким, социально-техническим, в постоянном взаимодействии с которыми тексты и становятся (текстами). Так, материальный факт стихотворения оказывается вплетен в ту действительность, которую оно исследует, и частью которой одновременно является.

Многие поэтические изобретения существуют в качестве балансирующих на этой границе. Предметы обихода и пространственная конфигурация "литературного быта" подсказывают возникновение речевой установки, а инструменты записи - формальное устройство текста, что позволяет говорить о расширении понятия формального до материальных свойств медиума. Литературоведческий интерес к медиальному устройству произведений (отзывающийся на их собственную тематизацию этого устройства) отсылает не столько к "новым медиа", сколько к дисциплине медиологии (Р. Дебре), призывающей внимательнее относиться к материальным качествам "старых" медиа, в число которых входит и литература со своими традиционными носителями и институтами.
Текст начинает пониматься как существующий не в вакуумном семиотическом пространстве, но в физическом мире со всеми его препятствиями и рисками "потери сигнала". В таком случае и измерение (коммуникативного) действия в литературе из разряда кибернетической операции между отправителем и получателем превращается в более воплощенную и распределенную процедуру передачи в конкретной материальной среде, с помощью конкретных техник без различия на машинные и телесные. Наконец, это открывает и более глубокую, палеонтологическую взаимосвязь между техно-биологическим субстратом и символическими интеракциями, а также перспективу языкового и технического переизобретения человеком самого себя. В этом контексте литература оказывается только одной из "культурных техник", пусть и оснащенной "прагматикой рекурсии".
Для антрополога и философа языка нет ничего удивительного в том, что операции предшествуют объекту. Но не возникает ли тогда и субъект только из жеста (письма), не оказывается ли технологическим эффектом обретающей сознание материи (поверхности записи)? Итак, от само-обнаружения материальности языка интуиция теории литературы движется к нащупыванию окружающей материальной среды, физических практик и инструментов литературной техники. Такая траектория предполагает в итоге понимание текста как сплетения семиотического и материального, телесного и технического, существующего в плотной взаимосвязи со своей медиа-эко-системой, а самой среды - не как естественной или нуждающейся в охране, но как принципиально искусственной, изобретенной и продолжающей переизобретаться. Предлагаемая новым выпуском [Транслит] траектория к новой - прагма-/эко-/медиа- поэтике исходит из внимания к среде (начиная с коммуникативной и заканчивая техно-биологической), к действиям (совершаемым не только при помощи слов, но и посредством аппаратов) и, наконец, к рекурсивному воздействию среды и инструментов на своих "пользователей". Будучи противопоставлен многочисленным изводам тексто-центризма, коммуникативной рациональности, дискурс-анализу и другим методам, повернутым на языке, такой технологический материализм среды стремится наделять вещи агентностью (подсказываемой и грамматически), а знаки - материальностью (подсказываемой технологически).